Из раскрытых ладоней выпорхнула жизнь и, по никем необъяснимой траектории, вознеслась на небо.
Ни одним взмахом своих хрупких огромных крыльев, она не выдала себя, удаляясь так же легко и непринуждённо, как и птица, высвободившаяся из рук ловца.
Птицы тоже уметь летать, но они не умеют умирать так же красиво, как бабочки.
Зажатая в крохотных детских ладонях, крылатая жизнь трепыхалась изо всех сил, нежно щекоча мои пальцы.
Я спасал её, нечаянно залетевшую в дом и бившуюся о потолок, как, до этого, воробья.
Он замер в моих руках тёплым пушистым комочком, не чирикая и не вырываясь. Мгновение – и он был на свободе, взметнувшись высоко вверх, и спрятавшись в ветках сирени.
Она же улетела, оставив мои руки в пыльце. А я и не понял, что убил её.
Выпорхнув птицей из её любящих рук, по никому непонятной дороге, я устремился на свободу, с каждым взмахом ежедневника, становясь всё ближе к небу.
Она спасала меня, как птицу, подбросив в воздух, и оставив всю мою пыльцу на своих ладонях...