...fly like the dust...
Любовь подобна бабочке, которую не поймать, активно ее преследуя. но стоит вам посидеть тихо, и она сядет прямо на вас...
...fly like the dust...
Пошёл Гусь в огород посмотреть, всё ли там в порядке. Глядь — на капусте кто-то сидит.
— Ты кто? — спрашивает Гусь.
— Гусеница.
— Гусеница? А я — Гусь, — удивился Гусь и загоготал. — Вот здорово — Гусь и Гусеница!
Он гоготал и хлопал крыльями, потому что такого интересного совпадения ему никогда встречать не приходилось. И вдруг замолчал.
— А ты почему не хлопаешь? — спросил он почти обиженно.
— У меня нечем, — объяснила Гусеница. — Посмотри: видишь — ничего нет.
— У тебя нет крыльев! — догадался Гусь. — Как же ты летаешь в таком случае?
— А я не летаю, — призналась Гусеница. — Я только ползаю.
— Ага, — припомнил Гусь, — рождённый ползать летать не может. Жаль, жаль, тем более, что мы почти однофамильцы.
Они помолчали. Потом Гусь сказал:
— Хочешь, я научу тебя летать? Это совсем не трудно, и если у тебя есть способности, ты быстро научишься.
Гусеница охотно согласилась.
Занятия начались на следующий день.
— Вот это земля, а это — небо. Если ты ползаешь по земле, то ты просто ползаешь, а если ты ползаешь по небу, то ты уже не ползаешь, а летаешь.
Так говорил Гусь. Он был силён в теории.
Из-под капусты высунулась чья-то голова:
— Можно и мне? Я буду сидеть тихо.
— Ты что — тоже Гусеница?
— Нет, я Червяк. Но мне бы хотелось летать... — Червяк замялся и добавил, немного смутившись, — Это у меня такая мечта с детства.
— Ладно, — согласился Гусь. — Сиди и слушай внимательно. Итак, мы остановились на небе...
Они занимались каждый день с утра до полудня. Особенно старался Червяк. Он сидел не шелохнувшись и смотрел учителю в рот, а по вечерам старательно готовил уроки и даже повторял пройденный материал. Не прошло и месяца, как Червяк уже мог безошибочно показать, где находится небо. Гусеница не отличалась такой прилежностью. На уроках она занималась бог знает чем: плела паутину и обматывала себя, пока не превратилась из живой, подвижной Гусеницы в какую-то восковую куколку.
— Так у нас дело не пойдёт, — делал ей замечание Гусь. — Теперь я вижу, что ты, Гусеница, никогда не будешь летать. Вот Червяк полетит — за него я спокоен.
Червяк и тут прилежно слушал учителя. Ему было приятно, что его хвалят, хотя он и прежде не сомневался, что полетит: ведь у него по всем предметам были пятёрки.
И вот однажды, придя на занятия. Гусь застал одного Червяка.
— А где Гусеница? — спросил Гусь. — Она что, больна?
— Она улетела, — сказал Червяк. — Вон, посмотрите. Видите?
Гусь посмотрел, куда показывал Червяк, и увидел Бабочку. Червяк уверял, что это — Гусеница, только теперь у неё выросли крылья. Бабочка легко порхала в воздухе, и даже сам Гусь не смог бы за ней угнаться, потому что хоть он и был силён в теории, но всё-таки был домашней птицей.
— Ну, ладно, — вздохнул Гусь, — продолжим занятия.
Червяк сосредоточенно посмотрел на учителя и приготовился слушать.
— Итак, — сказал Гусь, — о чём мы говорили вчера? Кажется, мы остановились на небе?..
— Ты кто? — спрашивает Гусь.
— Гусеница.
— Гусеница? А я — Гусь, — удивился Гусь и загоготал. — Вот здорово — Гусь и Гусеница!
Он гоготал и хлопал крыльями, потому что такого интересного совпадения ему никогда встречать не приходилось. И вдруг замолчал.
— А ты почему не хлопаешь? — спросил он почти обиженно.
— У меня нечем, — объяснила Гусеница. — Посмотри: видишь — ничего нет.
— У тебя нет крыльев! — догадался Гусь. — Как же ты летаешь в таком случае?
— А я не летаю, — призналась Гусеница. — Я только ползаю.
— Ага, — припомнил Гусь, — рождённый ползать летать не может. Жаль, жаль, тем более, что мы почти однофамильцы.
Они помолчали. Потом Гусь сказал:
— Хочешь, я научу тебя летать? Это совсем не трудно, и если у тебя есть способности, ты быстро научишься.
Гусеница охотно согласилась.
Занятия начались на следующий день.
— Вот это земля, а это — небо. Если ты ползаешь по земле, то ты просто ползаешь, а если ты ползаешь по небу, то ты уже не ползаешь, а летаешь.
Так говорил Гусь. Он был силён в теории.
Из-под капусты высунулась чья-то голова:
— Можно и мне? Я буду сидеть тихо.
— Ты что — тоже Гусеница?
— Нет, я Червяк. Но мне бы хотелось летать... — Червяк замялся и добавил, немного смутившись, — Это у меня такая мечта с детства.
— Ладно, — согласился Гусь. — Сиди и слушай внимательно. Итак, мы остановились на небе...
Они занимались каждый день с утра до полудня. Особенно старался Червяк. Он сидел не шелохнувшись и смотрел учителю в рот, а по вечерам старательно готовил уроки и даже повторял пройденный материал. Не прошло и месяца, как Червяк уже мог безошибочно показать, где находится небо. Гусеница не отличалась такой прилежностью. На уроках она занималась бог знает чем: плела паутину и обматывала себя, пока не превратилась из живой, подвижной Гусеницы в какую-то восковую куколку.
— Так у нас дело не пойдёт, — делал ей замечание Гусь. — Теперь я вижу, что ты, Гусеница, никогда не будешь летать. Вот Червяк полетит — за него я спокоен.
Червяк и тут прилежно слушал учителя. Ему было приятно, что его хвалят, хотя он и прежде не сомневался, что полетит: ведь у него по всем предметам были пятёрки.
И вот однажды, придя на занятия. Гусь застал одного Червяка.
— А где Гусеница? — спросил Гусь. — Она что, больна?
— Она улетела, — сказал Червяк. — Вон, посмотрите. Видите?
Гусь посмотрел, куда показывал Червяк, и увидел Бабочку. Червяк уверял, что это — Гусеница, только теперь у неё выросли крылья. Бабочка легко порхала в воздухе, и даже сам Гусь не смог бы за ней угнаться, потому что хоть он и был силён в теории, но всё-таки был домашней птицей.
— Ну, ладно, — вздохнул Гусь, — продолжим занятия.
Червяк сосредоточенно посмотрел на учителя и приготовился слушать.
— Итак, — сказал Гусь, — о чём мы говорили вчера? Кажется, мы остановились на небе?..
...fly like the dust...
У кого есть изображения с животными, у которых крылья бабочки, скидывайте в комменты к этой Записи :о)
1.
1.
...fly like the dust...
Однажды к Мудрой Свинье, плача, прибежал сын пастуха.
— Я нечаянно убил бабочку, — всхлипывая, запричитал ребёнок, — а моя мама говорила, что отнимать чужую жизнь — большой грех.
— Это действительно так, — важно ответила Свинья, — но грех засчитывается лишь тогда, когда ты убиваешь без надобности и получаешь от этого удовольствие. Тысячи тысяч бабочек на нашей земле гибнут каждый день от непогоды и в клювах прожорливых птиц, но мало кому приходит в голову пожалеть о них, ибо это естественный ход вещей.
— Но голос моей матери как бы живёт во мне и всё время корит меня за мой поступок, — возразил мальчик.
— Ну что ж, объясни ему всё и скажи, что он неправ, — посоветовала Мудрая Свинья.
Озадаченный мальчик что-то прошептал себе под нос, лицо его озарилось улыбкой, и он тут же убежал куда-то по своим делам, даже забыв на радостях поблагодарить Мудрую Свинью за совет.
— Поистине, люди — мастера создавать себе трудности, зато сколько радости им приносит освобождение от них, — проворчала Свинья и, подумав, добавила, — а всё же жаль бабочку, ведь она тоже была чьим-то другом...
— Я нечаянно убил бабочку, — всхлипывая, запричитал ребёнок, — а моя мама говорила, что отнимать чужую жизнь — большой грех.
— Это действительно так, — важно ответила Свинья, — но грех засчитывается лишь тогда, когда ты убиваешь без надобности и получаешь от этого удовольствие. Тысячи тысяч бабочек на нашей земле гибнут каждый день от непогоды и в клювах прожорливых птиц, но мало кому приходит в голову пожалеть о них, ибо это естественный ход вещей.
— Но голос моей матери как бы живёт во мне и всё время корит меня за мой поступок, — возразил мальчик.
— Ну что ж, объясни ему всё и скажи, что он неправ, — посоветовала Мудрая Свинья.
Озадаченный мальчик что-то прошептал себе под нос, лицо его озарилось улыбкой, и он тут же убежал куда-то по своим делам, даже забыв на радостях поблагодарить Мудрую Свинью за совет.
— Поистине, люди — мастера создавать себе трудности, зато сколько радости им приносит освобождение от них, — проворчала Свинья и, подумав, добавила, — а всё же жаль бабочку, ведь она тоже была чьим-то другом...
...fly like the dust...
Шри Япутра снится, что он бабочка, или бабочке снится, что она Шри Япутра?
История эта произошла в бытность Шри Япутры учеником в монастыре Чхишвабрашвана. Она во многом сформировала будущие принципы учения Дао Какао. Итак:
Шри Япутра спал. Ему снилось, что он – бабочка, беспечно порхающая с цветка на цветок. Вдруг, Шри Япутра (будучи бабочкой) увидел, что с соседнего цветка к нему летит другая бабочка. У бабочки этой были уставшие глаза и седой пушок вокруг хоботка. Кроме того, бабочка эта показалась Япутре смутно знакомой! Подлетев ближе, бабочка сказала:
- Так, я не понял, что ты здесь делаешь?
- Я бабочка – честно признался Шри Япутра, - и беспечно порхаю с цветка на цветок.
- Какая еще бабочка?! А ну просыпайся! Никакая ты, не бабочка! Опять заснул во время медитации?! Я тебе покажу!
С этими словами седая бабочка больно стукнула Япутру чем-то твердым по голове. От удара он вмиг проснулся и увидел перед собой своего учителя Чхишвабрашвана с бамбуковой палкой.
Эта история помогла Шри Япутре осознать свою собственную природу и то, что никакая он, не бабочка...))
История эта произошла в бытность Шри Япутры учеником в монастыре Чхишвабрашвана. Она во многом сформировала будущие принципы учения Дао Какао. Итак:
Шри Япутра спал. Ему снилось, что он – бабочка, беспечно порхающая с цветка на цветок. Вдруг, Шри Япутра (будучи бабочкой) увидел, что с соседнего цветка к нему летит другая бабочка. У бабочки этой были уставшие глаза и седой пушок вокруг хоботка. Кроме того, бабочка эта показалась Япутре смутно знакомой! Подлетев ближе, бабочка сказала:
- Так, я не понял, что ты здесь делаешь?
- Я бабочка – честно признался Шри Япутра, - и беспечно порхаю с цветка на цветок.
- Какая еще бабочка?! А ну просыпайся! Никакая ты, не бабочка! Опять заснул во время медитации?! Я тебе покажу!
С этими словами седая бабочка больно стукнула Япутру чем-то твердым по голове. От удара он вмиг проснулся и увидел перед собой своего учителя Чхишвабрашвана с бамбуковой палкой.
Эта история помогла Шри Япутре осознать свою собственную природу и то, что никакая он, не бабочка...))
...fly like the dust...
Легкой бабочкой по спине -
Снизу вверх...ближе к шее...
Губы сладкие, как в вине,
Я, целуя тебя, пьянею.
Пальцы трепетно по груди,
Я за ними спускаюсь...ниже....
Торопить меня погоди,
Я сегодня тобою движу.
Бедра, руки...сдержать пожар!
Продлеваю агонию страсти.
А на моем языке нектар
Маленькой, сумеречной, но власти...
Снизу вверх...ближе к шее...
Губы сладкие, как в вине,
Я, целуя тебя, пьянею.
Пальцы трепетно по груди,
Я за ними спускаюсь...ниже....
Торопить меня погоди,
Я сегодня тобою движу.
Бедра, руки...сдержать пожар!
Продлеваю агонию страсти.
А на моем языке нектар
Маленькой, сумеречной, но власти...
...fly like the dust...
То, что Гусеница называет концом света, мастер назовет Бабочкой...
...fly like the dust...
Окуклиться…Потом стучаться в сердце
Колючей веточкой крыжовника. И плакать.
На улице прохожих толпы… Скерцо…
Крещендо… Гулко снег разводит слякоть.
Нахмуриться. За синевою брови
Истаять, как последний лучик солнца.
Запутаться в своих же токах крови,
И быть звездой на дне глазных колодцев.
Рассыпаться на миллиард пылинок
И танцевать на ржавых перекрестьях
Двух автострад. Запечатлеть на снимок
Вселенную неоновых созвездий.
И вырваться из кукольного плена
Стать бабочкой, живущей только сутки.
Стать бабочкой – огромною вселенной,
Распахнутой, дрожащею и чуткой...
Колючей веточкой крыжовника. И плакать.
На улице прохожих толпы… Скерцо…
Крещендо… Гулко снег разводит слякоть.
Нахмуриться. За синевою брови
Истаять, как последний лучик солнца.
Запутаться в своих же токах крови,
И быть звездой на дне глазных колодцев.
Рассыпаться на миллиард пылинок
И танцевать на ржавых перекрестьях
Двух автострад. Запечатлеть на снимок
Вселенную неоновых созвездий.
И вырваться из кукольного плена
Стать бабочкой, живущей только сутки.
Стать бабочкой – огромною вселенной,
Распахнутой, дрожащею и чуткой...
...fly like the dust...
Как бабочка в неоновом соцветье
Перелетать в сиянье фонарей,
Желать запутаться в лучистом перекрестье
Вселенской грусти. Слякотных ночей
Бессилие забыть и возродиться
В симфонии неярких си бемоль,
И поднебесье взмыть усталой птицей,
Отпущенной ласкающей рукой...))
Перелетать в сиянье фонарей,
Желать запутаться в лучистом перекрестье
Вселенской грусти. Слякотных ночей
Бессилие забыть и возродиться
В симфонии неярких си бемоль,
И поднебесье взмыть усталой птицей,
Отпущенной ласкающей рукой...))
...fly like the dust...
Засохшей бабочкой - к стеклу,
Булавкой - намертво, насквозь,
О, как умело удалось
Тебе поймать мою весну.
О, как искусен твой подход -
Так сохранить мою любовь...
Так любоваться вновь и вновь
Размахом крыльев может тот,
Кто эти крылья - под стекло,
Кто эти крылья - да на клей,
И кажется, что красивей
Нет в мире больше ничего,
Чем этот бархатный узор
И перламутровый отлив...
О, как ты все же справедлив
К моей судьбе. Несущей вздор,
Парящей от цветка к цветку,
Достойней места не найти.
Так просто бабочку спасти
От ветренности... Чту
Я мастерство твое держать
В руках меня и так губить...
Так снисходительно... дарить
Вид из окна. А возражать -
Не дело бабочек, увы...
Булавкой - намертво, насквозь,
О, как умело удалось
Тебе поймать мою весну.
О, как искусен твой подход -
Так сохранить мою любовь...
Так любоваться вновь и вновь
Размахом крыльев может тот,
Кто эти крылья - под стекло,
Кто эти крылья - да на клей,
И кажется, что красивей
Нет в мире больше ничего,
Чем этот бархатный узор
И перламутровый отлив...
О, как ты все же справедлив
К моей судьбе. Несущей вздор,
Парящей от цветка к цветку,
Достойней места не найти.
Так просто бабочку спасти
От ветренности... Чту
Я мастерство твое держать
В руках меня и так губить...
Так снисходительно... дарить
Вид из окна. А возражать -
Не дело бабочек, увы...
...fly like the dust...
Бабочка откладывает по одному яйцу в каждое яблоко, чтобы каждому вылупившемуся червячку были достаточные условия проживания, это явление называется инстинкт проживания...))
пятница, 02 марта 2007
...fly like the dust...
суббота, 24 февраля 2007
Verba volant, scripta manent
